Одевшись поневзрачней, Стратег остановился около зеркала. Он запустил программу изменения своей внешности. Об этой его удивительной способности не знал никто. Кардинально изменить свой облик он не мог – всего лишь некоторые черты лица, но в подполье и это пригодится.

Стратег подошел к стойке бара. Плеснул себе коньяка, а для Мэри приготовил кампари с водкой и со льдом.

– Давай отметим, – с сарказмом произнес он. – Задание выполнено – Землю сдал. Пора отсюда сваливать.

Выпили молча. Стратег подвел Мэри к окну. Протянул ей нож «Молочный Зуб». Лезвие молочно-белого цвета, чрезвычайно тонкое и почти прозрачное, переливалось в лучах заходящего Солнца.

– Новинка, совсем недавно на вооружении малинового спецназа. Лезвие самозатачивающееся, крепче любого металла. Очень острое. Всегда держи в ножнах. Дальше делай как я, – и вручил ей «дупло». – Это маскировочный халат «хамелеон».

Им предстояло незаметно покинуть обжитой кабинет. Стратег предполагал спуститься прямо со сто первого этажа вниз по отвесной стене небоскреба. Он надел на руки и ноги вакуумные присоски. Открыл окно и с их помощью закрепился на стене. Выпустил «хамелеона» и дождался, пока тот прочно, повторяя все формы тела, окутает его. Не затрудняя движения, всего несколько молекул толщиной, «хамелеон» мгновенно принял окраску здания и слился с ним. Теперь Стратег стал незаметен для любопытных взоров. Маскировочный халат имел один недостаток – в нем нельзя было вступать в бой. Мэри бесстрашно последовала за Стратегом. Теперь им предстоял головокружительный спуск с четырехсотметровой высоты. При пользовании присосками главное – соблюдать ритм. Правая рука и левая нога синхронно передвигаются вперед, тогда как левая рука и правая нога остаются плотно прижатыми к стене. Хорошо натренированный человек может преодолеть это расстояние за три минуты. Чтобы не сбиться с ритма, «присоскоход» напевает про себя какую-нибудь, желательно ритмичную, мелодию. У Стратега это было «Прощание славянки».

Где-то на уровне восьмидесятого этажа Стратег позволил себе бросить прощальный взгляд на море и горы. Хоть он и собирался остаться в Конкордии, но с такой высоты лицезреть столь привычный пейзаж вряд ли скоро доведется. Теперь в его кабинете будут хозяйничать другие. Стратег и не предполагал, что пройдет так много времени, прежде чем он снова переступит порог этого кабинета.

Так, никем не замеченные, Мэри и Стратег достигли тротуара и сразу завернули за угол. Стратег первым заставил «хамелеона» занять свое место в «дупле». Для этого было достаточно вытянуть обе руки перед собой и крепко сжать ладони. «Хамелеон» мгновенно залез в свой дом. Вскоре они предстали перед толпой, которая, впрочем, не обратила на ничем не приметную парочку никакого внимания. Молодая шатенка с короткой стрижкой, в юбке ниже колен и наглухо застегнутой на размер больше блузке, и моложавый мужчина в потертых джинсах и выцветшей рубашке смешались с зеваками.

Не в силах усидеть дома, люди собирались на площадях, наблюдая за сражением, обсуждая его перипетии. Многие были в наушниках – ряд радиостанций в прямом эфире комментировал ход баталии. Поругивали военных, членов правительства и Стратега. Слово «предатель» еще не прозвучало.

В этот момент с крыши дворца Совета Земли и космических Колоний взлетел «чибис» и, не успев набрать высоту, взорвался.

– А ведь поди это Стратег попытался драпать. Предатель, – бросил в толпу фразу Стратег о своем мнимом предательстве и гибели.

– Предатель, – подхватила толпа, – натворил дел и хотел сбежать. Так ему и надо!

Мэри глазами полными ужаса посмотрела на Стратега. Бросив эту роковую фразу, он взял Мэри под руку и со словами «Вот мы и в подполье», увел ее в неизвестность…

Послесловие

Земля стояла на грани. Она подошла к той последней черте, за которой само существование человечества было под вопросом. Мало того что рэмы захватили голубую планету, так еще и не-гуманоиды устремили свои взоры на те немногие космические Колонии, которые пока что оставались подконтрольны людям.

Если землянам еще предстояло испытать на себе все тяготы оккупации, то другие цивилизации, сполна познав эту горькую долю, пусть пока еще робко, но становились на путь борьбы за свою независимость. Сможет ли человечество пойти этой нелегкой дорогой? Хватит ли у него сил и мужества дать отпор?

Именно в лихие годины народы проверяются на прочность. Теперь людям, химикус-генетикус, жителям планеты Рабов и многим другим предстояло доказать, что они достойны жить свободно…

Смогут ли они объединиться против общего врага?

Сергей Сухинов

Война сказок. Трилогия

СМЕРТЬ ГАЛАХАДА

Коробка была огромная, почти по плечи детям, вся в зеленовато-желтых малахитовых узорах, но не неподвижных, а живых — стоило только чуть шагнуть в сторону, как изумрудные ручейки начинали лениво перетекать друг в друга. Через минуту перед восхищенными глазами Эмми и Дика, словно по мановению руки волшебника Гудвина, появлялся новый, невероятной красоты рисунок. Время от времени из этого разноцветного калейдоскопа, как чертик из шкатулки, выскакивал разодетый в пестрое тряпье клоун и, забавно подмигивая, вытряхивал из карманов прямо в лица пораженным детям целые пригоршни звезд и маленьких голубых лун. Они тотчас же вспыхивали ослепительными искрами и исчезали, и только острые ледяные брызги окатывали детские разгоряченные щеки. Сделав еще несколько шагов в сторону, можно было увидеть настоящих ковбоев, ловко перестреливающихся на полном скаку посреди раскаленной прерии, и тут же их сменял крошка силач Майти Маус, а рядом с ним… Ну что за чудесный подарок получили дети в день рождения, если одну только коробку можно было рассматривать часами! А ведь в коробке что-то было…

— Успокойся, Дикки, — наконец сказала девочка, удовлетворенно вздохнув. — Ну что ты визжишь, как девчонка? Разве ты никогда не видел объемных голограмм? Да слезай же со стула, слышишь, упадешь!

— Вот ты всегда так, — заныл мальчишка, слезая тотчас со стула (он был трусоват и не скрывал этого). — Ты всегда все только портишь… А я только что увидел там наверху. Матушку Гусыню, она держала в лапках волшебную книжку с картинками и приглашала меня послушать удивительную сказку…

— Не говори глупостей! — резко прервала младшего брата Эмми. — Голограммы не умеют разговаривать. Это тебе только почудилось…

Нет, не почудилось, не почудилось! — заревел Дикки, отчаянно растирая ладонями пухлое розовое лицо. — Просто ты гадкая и завистливая. Я пожалуюсь вечером маме, вот!

Эмми хотела сказать, что завидовать тут нечему — ведь этот подарок предназначался им обоим (по случайному совпадению оба родились в первую неделю мая), но решила, что брат только раскричится еще громче, и с презрением отвернулась. Так орать в шесть лет из-за игрушки — это было непостижимо, она себе такого не позволяла уже года три.

— Дети, дети, что у вас стряслось? — вдруг раздался у них за спиной взволнованный мамин голос.

Эмми сначала обрадовалась, но тут же поняла, что это видео — там всегда голоса получаются какими-то неестественными, далекими. Дик же взвыл еще громче и, чуть не сбив с ног сестру, бросился к одной из стен комнаты, окрашенной под кору дуба (так было модно в этом году во всем Доме). Он прилип к широкому экрану, всхлипывая и неразборчиво жалуясь, словно мама могла протянуть руки сквозь стекло и погладить его кудрявую голову. У самой Эмми волосы были прямыми и жесткими, как солома, и она втайне этим гордилась.