В глубине души он все еще надеялся на то, что Омен сжалится и даст ему возможность вызвать помощь. Увы, рация на «Омеге» пребывала в прежнем плачевном состоянии, а двигатель упрямо отказывался работать. Не лучше обстояло дело и на лежащей неподалеку тарелке.

Плавание становилось неизбежным, и это вызывало у Корина приступ хандры. На просторах Свинцового моря он окажется совершенно беспомощным, если Омену вздумается именно там свести счеты с упрямым Колдуном. А самое главное, он ничем не сможет защитить Линду. Если корабль потерпит крушение или, того хуже, выйдут из строя источники энергии… Бр-р, о таком даже думать было жутко!

Почти полчаса он потратил на загрузку тележки, что называется, под завязку. Кислородные баллоны — все до единого. Атомный генератор с борта тарелки. Оружие. Вся еда и вся вода. Запасной скафандр. Обе аптечки и другие полезные мелочи.

Обратный путь по раскаленной равнине занял куда больше времени, чем он надеялся. Дважды тележка застревала среди камней, и ее приходилось подталкивать сзади плечом. А когда он все-таки въехал на причал, поднялся ветер. Он дул в юго-западном направлении, что было, в общем, совсем неплохо.

Перенеся груз на корабль (с атомным генератором пришлось немало повозиться), Корин не выдержал и, оставив все как есть, поспешил на нижнюю палубу. На все его призывы по радиофону Линда не отвечала, и это его тревожило. Впрочем, девушка могла глубоко заснуть, а в этом случае ее можно было разбудить только пушкой — уж это Корин знал прекрасно. И все же…

Толкнув дверь, он вошел в каюту и остановился на пороге как вкопанный: Линды в каюте не было.

Глава 15

Она лежала навзничь на носу судна, невдалеке от фок-мачты, на груде мелких камней. Судя по оставшимся следам, девушка долго бродила по палубе широкими кругами, то подходя на опасно близкое расстояние к решетчатым поручням, то почти соприкасаясь со стенами нижней пассажирской палубы. Сейчас она находилась в бессознательном состоянии. Возможно, причиной послужила неисправность в дыхательной системе скафандра или перегрев из-за сбоев в системе охлаждения.

Взяв Линду на руки, Корин поспешно спустился в каюту и уложил ее на кровать, потом принес два баллона с кислородом, воду и аптечку. Присоединив баллоны к автономной системе вентиляции, он едва дождался момента, когда в каюте восстановился нормальный кислородный баланс, и сейчас же снял с Линды скафандр, а затем торопливо разоблачился сам.

Навыки спасателя помогли ему быстро привести девушку в чувство. Вдохнув раз-другой чистого кислорода из шланга, она закашлялась и медленно открыла глаза.

— Что… что случилось? — еле слышно спросила Линда.

— Ничего, милая, — натужно улыбнулся Корин. — Лежи спокойно. Что-нибудь болит?

— Голова… раскалывается…

— А сердце?

— Ничего…

Корин кивнул и, порывшись в аптечке, достал флакон с общеукрепляющими таблетками. Линда, давясь, проглотила лекарство и жадно прильнула к бутылке с водой. Утолив жажду, она встряхнула волосами, словно пытаясь стряхнуть с себя наваждение, и произнесла уже чуть более окрепшим голосом:

— Я спала?

— Да.

— Долго?

— Часа два, даже чуть больше.

— Странно… — прошептала Линда. — Мне кажется… я только что закрыла глаза…

Не выдержав, Корин спросил:

— Ты ничего не помнишь?

Глаза девушки удивленно округлились.

— Нет… А что я должна помнить?

— Ровным счетом ничего, — ответил он, проклиная себя за бестолковость. — Я просто так спросил, на всякий случай. Хочешь поесть?

— Нет… А где мы, милый?

Корин облизал внезапно пересохшие губы и осторожно ответил:

— В безопасном месте, Линда.

Девушка нахмурилась и непонимающе взглянула на него.

— Что с тобой, Игорь? Почему ты назвал меня Линдой?

Щеки Корина разом одеревенели, улыбка стала блеклой и натужной. Его худшие предположения подтверждались — Линда явно отравилась углекислым газом. Ее психика была поражена, и вопрос состоял лишь в том, насколько сильно.

— А как же мне тебя называть? — мягко спросил он.

— Как? — В глазах девушки появились слезы. — Господи, да что же это такое… Когда я летела на эту проклятую планету, то надеялась, что ты тоскуешь обо мне. Какой же я была дурой! А ты попросту мерзавец, жалкий мерзавец!

Линда разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку.

Корин машинально погладил ее по вздрагивающим плечам. Слова Линды насторожили его. Что значит: «Когда я летела на планету, то надеялась…»? Они же познакомились здесь, на Венере, и прошло целых полтора года, прежде чем у них завязался роман. А потом, Линда, несмотря на всю свою вспыльчивость, была очень тактичной девочкой. Слово «мерзавец» не из ее лексикона, она умела высказать свое неудовольствие другими способами, не задевая самолюбие мужчины. Зато… зато так обожала говорить…

Он несколько раз судорожно сглотнул, а затем неуверенно спросил:

— А твой… твой муж — разве он не мерзавец?

Девушка состроила такую выразительную гримаску, что он окончательно убедился — это не Линда!

— Михаил, к твоему сведению, просто осел, — безапелляционно заявила она. — Ему нужна была не я, а красивая двуногая вешалка для роскошных платьев. Господи, пожалуйста, на здоровье! Нашел бы себе манекенщицу с калькулятором вместо мозгов — тоже мне проблема! А ему досталась журналистка с длинным, вечно куда-нибудь встревающим носом. Он так и звал меня в последнее время — Буратино. Намекал на мои якобы деревянные мозги. Это после той скандальной статьи в «МК», где я вывернула наизнанку весь их смердящий нефтяной бизнес… Игорек, ты что, обиделся? Милый, прости меня, кретинку… Я же так люблю, тебя!

Со сдавленным всхлипом девушка приподнялась с подушки и обняла оцепеневшего Корина, спрятав голову у него на груди. Она вся дрожала… впрочем, нет, это дрожал он.

Прошло несколько минут, прежде чем хаос в его мыслях немного поулегся и он смог произнести каким- то чужим, лишенным всякого выражения голосом:

— Ольга…

Она сразу же перестала плакать и, подняв голову, с надеждой заглянула ему в глаза:

— Да, милый?

— Тебе… тебе ничего не кажется странным?

Девушка огляделась и озадаченно нахмурила лоб.

Линда никогда так не делала, опасаясь появления морщин.

— Какой странный номер… — пробормотала она. — Что за гостиница? Уж лучше бы ты опять привел меня к себе домой. Или… или ты боишься, что твоя сучка Лайма нас засечет?

Корин нервно рассмеялся, продолжая гладить девушку по плечам.

— Ее зовут Линда. И она вовсе не сучка.

Ольга с силой оттолкнула его от себя.

— Не спорь, я знаю, что говорю! Знаю, видела… Я подстерегла эту дрянь, когда она после работы направилась в супермаркет. Типичная секретутка, длинноногая и бесстыжая, как все они. У моего дорогого муженька таких девок в свое время перебывало — ого- го сколько! И все же даже у него хватило мозгов жениться на мне, послать этих проститарш подальше и взять в секретари толкового мужика. А ты… Неужели ты не мог выбрать настоящую женщину? Я помню, как три года назад на тебя таращились все дамочки, и местные, и заезжие… И ты вроде бы не воротил от них морду… ох, прости, прости…

Ольга вновь привлекла Корина к себе и осыпала его жаркими поцелуями, шепча бессвязные любовные слова. Лед и пламень. Грубость и нежность. Проницательный ум и чуть ли не детская наивность. Фантастическая активность и частые периоды беспросветной депрессии. Доверчивость и подозрительность, особенно обостряющаяся во время частых приступов ревности. В этом и во всем другом — полная противоположность Корину. Наверное, это и послужило причиной их бурного, но быстро завершившегося романа. Романа, который он старательно и безуспешно пытался забыть и который так внезапно и страшно напомнил о себе несколько дней назад на площадке возле Черной Афродиты.

Корин потихоньку оторвал от себя Лин… Ольгу и произнес довольно твердым голосом:

— Прости, Оленька, но я должен ненадолго уйти. А ты лучше попытайся еще немного вздремнуть. Ладно?