Но нет. Люди выживут. Они приспособятся и к этому, как приспособились ко многому другому. Просто отныне они смогут более точно определять, кто чего стоит. И может быть даже, те, кто заслуживает уважения, его получат, а те, кого действительно стоит презирать, превратятся в изгоев.

Черные маги? Отныне они потеряли все свое могущество. И для того чтобы бороться с ними, охотники больше не нужны. Каждый в любом из захваченных черными магами городов увидит их паутину, поймет, чем она является, и, конечно, начнет действовать. Когда взорвалось священное дерево и его семена разлетелись по всему миру, черные маги потеряли свое главное преимущество – анонимность. Произойдет это не сразу, поскольку пока на стороне черных магов есть еще одно преимущество – умение манипулировать нитями судьбы. Вот только долго они им пользоваться не смогут. И те из них, кто поумнее, уже сейчас должны сбежать в какой-нибудь другой мир. Тот, кто этого не поймет, обязательно погибнет.

Хантер вздрогнул.

Он вдруг понял, что уже не нужен этому миру. Ни он, ни Христиан. Их способности больше не являются чем-то уникальным. Конечно, некоторое время им придется учить простых людей читать нити судьбы, но обязательно, и очень скоро, многие ученики догонят и перегонят своих учителей. И вот тогда им, Хантеру и Христиану, придется выбирать. Либо становиться простыми обывателями, либо вслед за черными магами уйти в другие миры, туда, где в них еще нуждаются, где, возможно, никто еще и не подозревает о том, что рядом с ним живет кто-то, способный управлять судьбами, заставить любого человека помимо его воли служить своим корыстным и злым целям.

Хантер подумал, что он наверняка предпочтет уйти. Не сможет он стать обыкновенным обывателем, уже не сможет. Христиан? Вот ему придется выбирать. И Хантер не уверен, какой Христиан сделает выбор. Слишком долго юноша бродяжничал, слишком долго не имел собственного дома. И он, Хантер, если Христиан решит остаться, отговаривать его не станет. В конце концов, это его выбор, его судьба.

Еще он подумал, что через поколение мир может вновь стать прежним. Это произойдет, когда умрет большинство тех, кого коснулись семена священного дерева. Хотя… кто знает? Охотниками и черными магами становились сплошь мужчины. Семена священного дерева не трогали женщин. Почему? Может быть, этого хотели черные маги?

И если это так, то почему они не хотели, чтобы появлялись женщины, способные видеть нити судьбы? Почему обрабатывали семена священного дерева так, чтобы они передавали свои свойства лишь мальчикам, полностью игнорируя девочек? Может, потому, что женщина, наделенная такими способностями, передаст их своим детям? И если он прав, а интуиция подсказывала Хантеру, что он не ошибается, не значит ли это, что новый мир, возникнув, уже никогда не исчезнет?

Хантер хотел было вытащить из кармана сигарету, но тут же о ней забыл.

До него вдруг дошло, что ничего конечного в этой жизни не бывает. И обязательно новый, только что возникший мир станет развиваться. А умение читать нити судьбы, умение ими манипулировать будет совершенствоваться. И неизбежно появятся те, кто, используя эти умения, научится маскировать свои нити судьбы, подделывать их, скрывать.

Рано или поздно история сделает виток. Снова появятся мошенники, способные с помощью поддельных нитей судьбы обманывать своих ближних, просто ловкачи и преступники, черные маги. Черные маги? Да, конечно, именно они. Только эти новые маги будут более сильными, более могучими и, конечно, более жестокими. А если появятся черные маги, то возникнут и охотники. И все повторится сначала. Правда, священного дерева, которое надо взорвать, уже не будет. И вполне возможно, в будущем черные маги победят. Избежать этого уже невозможно.

Если только… Если только этот мир, живущие в нем люди, все или по крайней мере большинство, не изменятся. Люди нового мира должны лучше понимать, что такое добро, а что зло, они обязаны научиться бороться со злом. А еще они должны стать более мудрыми, чтобы не порождать борьбой со злом нового зла. Если это произойдет, то новых черных магов не появится.

Умение видеть нити судьбы само по себе ничего изменить не может, как сама по себе не может ничего изменить возможность во всеуслышание говорить правду. Просто оно ставит мир перед выбором. Куда идти, к добру или ко злу? Оно указывает, где они находятся, и оставляет за людьми право выбора.

«Все правильно, – сказал себе Хантер. – Все логично. Этот мир должен сделать выбор. И если он повернет ко злу или хотя бы останется на месте, не пойдет дорогой добра, неизбежно, как раковые опухоли, снова появятся черные маги. И мир погибнет, потому что миры, в которых всю власть взяли черные маги, неизбежно погибают».

Он все-таки вытащил из кармана сигарету, но не прикуривал ее, мял в пальцах.

Выбор. Этот мир должен сделать выбор. И чем скорее, тем лучше. Сам, неосознанно. Живущие в нем люди получили сегодня либо чудесный дар, либо вечное проклятие. Чем именно станет этот дар, зависит от того, как они его используют.

И как-то подтолкнуть их в нужную сторону невозможно. Они должны все решить сами. И как можно скорее. Пока еще этот выбор можно сделать.

Сами.

Хантер подумал, что никуда он из этого мира не уйдет. Хотя бы потому, что он здесь нужен. Конечно, усилия одного человека почти ничего не решают. Но он должен, он обязан сделать все возможное, чтобы этот мир повернул в нужную сторону, сделал правильный выбор. А для этого…

Они сидели и думали. Четыре существа, недалеко от все уменьшающегося пня священного дерева. Каждый из них знал, что пора начинать действовать. Но они сидели и думали. Пока.

Кудрявцев Леонид

Инспектор снов

Свернув в переулок, Гунлауг огляделся. Высокие, мрачные стены домов. Мокрая, в свете луны словно смазанная жиром мостовая.

Инспектор снов понюхал воздух.

Да, пахло мерзко. Б-р-р-р…

Он пошел дальше. Холодный ветер ударил в лицо. Где-то вперед, за углом послышался волчий вой.

Гунлауг усмехнулся.

Ну, таких штучек он видел-перевидел.

Белая птица-лоцман взметнулась с его плеча, полетела вперед. Вот она исчезла за углом. Оттуда послышалось щелканье клыков и рычанье, но инспектор ничуть не обеспокоился. Его птицу поймать было почти невозможно.

Он уже сворачивал за угол, когда птица спикировала ему на плечо. С ее клюва капала черная кровь.

Ну-ну.

Где-то неподалеку послышался резкий стук, словно откинулась крышка гроба. Из стен ближайших домов стали выдвигаться уродливые мусорные баки. Огромные, с длинными голыми хвостами крысы суетились возле них.

Он не ошибся: именно этот переулок был ему и нужен. Судя по всему, страх жил именно здесь.

Гунлауг вспомнил один из своих снов, и тот повис перед ним туманным шариком. Покопавшись в нем, инспектор вытащил украшенный серебром магический жезл.

Прекрасно.

Под ногами Гунлауга хлюпали лужи. Ветер швырял ему в лицо валявшиеся возле стен домов грязные обрывки старых, покрытых каббалистическими знаками пергаментов.

Инспектор представил, как боялась идти по этому переулку маленькая девочка, и скрипнул зубами. Конечно, ей было чертовски холодно и до невозможности страшно. Страх, довольно ухмыляясь, имитировал тяжелые шаги у нее за спиной. А она не могла заставить себя оглянуться и обмирая шла, шла вперед. Окна мимо которых она проходила, казались девочке жутко зловещими. Страх делала так, что ей чудилось, будто за окнами кто-то прячется. Девочка хотела остановиться и проснуться, но не могла. И шла вперед потому, что так было угодно страху.

Ну, ничего.

Тут Гунлауг почувствовал, что сидевшая у него на плече птица-лоцман голодна. Он остановился и поставил жезл на мостовую. Ласково погладил птицу по голове: острые коготки вцепились в плечо, энергия потекла от него к птице и инспектор снов замер.